Да, это я, тот самый сержант,
Который, не корысти ради,
Сподобился собственный дом содержать.
В пылающем Сталинграде.
Ни крепостью не был дом, ни дворцом,
Жилье без герба и короны,
Но западным он упирался торцом.
В лоб вражеской обороны.
Туда разведчики поползли.
Втроем, под моим началом.
Беглый огонь вели патрули.
По улицам одичалым.
Но мы доползли, проникли в подвал,—
Женщины там и дети.
И я гвардейцам своим сказал,
Что мы за их жизнь в ответе.
Отсюда назад ползти — не резон:
Противник — как на ладони.
И закрепился наш гарнизон.
В том осажденном доме.
Нам подкрепленье комдив прислал,
Вот нас уже два десятка.
Но в третьем подъезде — врагов без числа,
Неравная вышла схватка.
Они, атакуя, входили в раж,
Но мы их сумели встретить.
Они захватили второй этаж.
А мы забрались на третий.
Их всех пришлось перебить потом.
Накрыть автоматным громом,
И назван был неприступный дом.
Моим, извините, домом.
Тот дом, бастион, точней говоря,
Известный всем понаслышке,
До двадцать четвертого ноября.
Держали мои мальчишки.
Раненный, был я отправлен в тыл.
За Волгу... Прощайте, братцы.
А после в разных частях служил,
Все в новых, не сталинградских.
Бывало: в госпитале кино.
Дом Павлова, мой! Глядите!
А ранбольным и сестрам смешно —
Расхвастался, победитель!
Я после узнал, что в родное село.
Тяжелою той порою.
На мамино имя письмо пришло —
Присвоили мне Героя.
...Кладовщику принесла прочесть.
Ой, мама, господня воля!
Зачем его ищут? Недобрая весть:
Чего-то, шельмец, присвоил.
Спугнули неграмотные дела,
Припрятали ту бумагу.
За всю войну у меня была.
Одна медаль «За Отвагу».
И только потом, в сорок пятом году,
Меня разыскали все же,
Вручили мне Золотую Звезду.
И диву дались, что дожил.
У озера Ильмень теперь живем.
С женою, детьми и мамой.
Но есть у меня и на Волге дом —
Не собственный, но тот самый.
Долматовский Е.А
Древовидный вид
