Два еврея в годы Первой мировой войны были армейскими поставщиками.
Шлойме жалуется своему конкуренту Мойше: – Я продал армии партию противогазов – только Бог да я знали, что они пропускают газ! И что, по-твоему, придумал военный министр? Заставил меня надеть один из моих противогазов и засунул меня в газовую камеру – он, видите ли, решил проверить качество противогаза. Я уже прочитал заупокойную молитву, но, ты представляешь, со мной ничего не случилось.
– Мойше, это было настоящее чудо!
– Это не было чудо, – отвечает Мойше. – Ведь газ-то поставлял я!
Еврея спрашивают:
– Почему русский носит по шесть кирпичей, а ты по одному.
– Так русский ленивый.
– ?
– Ему лень лишний раз сходить.
Встречаются два еврея. Один у другого спрашивает:
– Как дела?
– Нормально.
– Как жена, дети?
– Всё хорошо.
– Как работа?
– Да ничего, процветаем понемногу.
– Слушай, может одолжишь 100 рублей?
– Может, поцелуешь меня в спину?
– А почему в спину?
– Но ты ведь тоже издалека начал.
Еврей приходит к раввину и просит совета.
– Мой сосед должен мне пятьсот долларов, и не отдаёт. Могу я как-нибудь отсудить эти деньги у него?
– Можете, но для этого нужно письменное доказательство, что он вам должен. У вас есть такое доказательство?
– Боюсь, что нет. Он у меня просто так взял.
– Тогда напишите ему письмо, и потребуйте в этом письме, чтобы он немедленно вернул вам тысячу долларов.
– Но он мне должен только пятьсот долларов!
– Именно так он и ответит. И это будет письменное доказательство.
Мойша у раввина:
– Представляете, равви, тридцать лет назад на меня наложили проклятие. С того самого времени меня покинула удача, мучает бессонница, голова болит, кошелек пустой, здоровья нет Очень Вас прошу, избавьте меня от этого проклятия.
Тот поразмышлял некоторое время и говорит Мойше:
– Хорошо, я попробую снять проклятие, но Вы мне точно должны сказать, какое слово для наложения заклятия было произнесено. Можете его вспомнить?
– Конечно, равви. Это слово «Го-орько-о!
Изя вернулся из командировки раньше, смотрит, а к двери ухом припал сосед Фима. А там однозначные звуки, которые не дают повода сомневаться, что Сарочка скучает не сама. Изя садится на ступеньку и спокойно закуривает.
– Изя! Я ни разу Вас не понимаю! Вам все равно?
– Фима, я вас умоляю! Пусть эти сволочи сначала выдохнутся!
Одесса… Еврейского мальчика лет шести приводят в школу. На собеседовании его спрашивают, сколько он знает времен года… Дитя на минутку задумывается — и уверенно говорит:
— Шесть!..
Директор тактично ему намекает:
— А если подумать?.. Ну, подумай…
Ребенок снова на мгновение зависает — и говорит:
— Честное слово, таки больше не помню... Шесть!..
Директор выразительно смотрит на побагровевшую мамашу мальчика, покашливает и отправляет их на минуточку в коридор... Там мама возмущенно спрашивает мальчика:
— Ну, Семочка, и шо это таки было?!
— Мама, мама... — со слезами на глазах отвечает сынок, — я и правда не помню больше никаких «Времен года», кроме Вивальди, Гайдна, Пьяццола, Лусье, Чайковского и Глазунова!..
Одесса… Еврейского мальчика лет шести приводят в школу. На собеседовании его спрашивают, сколько он знает времен года… Дитя на минутку задумывается — и уверенно говорит:
— Шесть!..
Директор тактично ему намекает:
— А если подумать?.. Ну, подумай…
Ребенок снова на мгновение зависает — и говорит:
— Честное слово, таки больше не помню... Шесть!..
Директор выразительно смотрит на побагровевшую мамашу мальчика, покашливает и отправляет их на минуточку в коридор... Там мама возмущенно спрашивает мальчика:
— Ну, Семочка, и шо это таки было?!
— Мама, мама... — со слезами на глазах отвечает сынок, — я и правда не помню больше никаких «Времен года», кроме Вивальди, Гайдна, Пьяццола, Лусье, Чайковского и Глазунова!..
Линейный вид
