В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал copyright-by-праздник доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!
А.С. Пушкин
Пасхальный благовест
Понеслись удары
К синим небесам,
Звонко раздается
Голос по лесам.
Тихая долина
Отгоняет сон,
Где-то за дорогой
Замирает звон.
В чем отказала я тебе,
скажи?
Ты целовать просил —
я целовала.
Ты лгать просил,—
как помнишь, и во лжи
ни разу я тебе не отказала.
Всегда была такая, как хотел:
хотел — смеялась,
а хотел — молчала...
Но гибкости душевной есть предел,
и есть конец
у каждого начала.
Меня одну во всех грехах виня,
все обсудив
и все обдумав трезво,
желаешь ты, чтоб не было меня...
Не беспокойся —
я уже исчезла. Вероника Тушнова
Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери. Вероника Тушнова
Всего одна-единственная Жизнь
Мир расколола надвое однажды,
Весь ход истории собою разделив
И став отсчета точкой важной.
Иисус Христос явился во плоти.
Стал Божий Сын, как все мы, человеком,
Чтоб люди грешные исправили пути
И с Богом примирилися навеки.
Он не имел ни дома, ни двора,
Он не учился в богословской школе,
Но совершал великие дела
Как проявленье Божьей воли.
Он скромен был, богатства не искал,
Учил людей, как жить по Божьей правде.
Страдающим, больным и бедным помогал
И относился к грешникам, как к братьям.
Он не имел оружья и полков
И знаменитым быть хотел едва ли.
Всего лишь несколько учеников
Его в пути всегда сопровождали.
Имел одно Он: только Жизнь Свою,
И отдал ее Сам, по доброй воле.
Он принял боль, грех победив в бою -
Он сделал все, чтоб мы не знали боли!
Своею Жизнью праведной одной
Он сделал больше прочих, знаменитых.
Он навсегда оставил след живой,
А те - поверглись в прах, давно забыты.
Знаком ли ты с Ним? Знаешь ли Его?
И если встречи искренне желаешь
И знаешь: встреча та важней всего,
То ни на что ее не променяешь.
Ищи Его. Он близок в час любой.
Он где-то рядом. Он реален.
Важней всего - познать Его Любовь,
Познать, как благ Он, так, как мы познали.
Кажется - я не выстою,
кажется - побегу
рекою весенней быстрою
искать Ваших глаз и губ,
мощи такой плотина
не выдержит ни одна,
явью чужой мужчина
видится в жарких снах,
льдами теперь не скован
трепет моих быстрин,
в русле вчерашнем новый
сильный поток искрит...
Буйному половодью
всё же нашлась управа -
скалами!
по свободе! -
«Я
не имею
права!»
Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
и о многом забыть пора...
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.
Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет...
Кто сказал, что легко любить?
1.
Захлопнуто время давно перечитанной книгой.
От ветви до почки, от буквы до точки, до мига,
Когда понимаешь - ты выжил, прорвался, по бровке,
По самому краю, а холод затвора винтовки
Ничуть не теплее, чем души потерянных близких.
На вскрике, на вдохе, на всхлипе – просчитаны риски,
И горло саднит... или сердце? Дорожною пылью
Помечены перья – синиц, журавлей? Лишь бы крыльям
Хватило бы сил унести… Но сумеют ли, смогут?
От этих небес слишком близко к бесстрастному богу,
Который, того и гляди, сотворит нас иными,
Даруя не шубу с плеча, но - то лики, то имя,
Оглохнуть, ослепнуть, застыть с глуповатою миной,
Почувствовать заново: клином не вышибить клина…
И смутно понять, обрывая дыханье на стоне,
Ты – просто кленовый листок у судьбы на ладони…
2.
Это просто – смириться, сдаться.
И рукою махнуть – покуда
Все не так в королевстве датском,
И надежды ни грош на чудо…
Это просто – уйти, не веря.
В даль, под белыми парусами…
Разве это твои потери
Ночь отсчитывает слезами?
Звезды высыпали монисто,
Ветер занялся ворожбою…
Это просто - остаться чистой,
И почти что самой собою…
Не страдать – не твои заботы!
И виски не сжимать понуро-
Что за дело? Какой-то, кто-то…
…Ну чего же ты, совесть…дура…
3.
Типографская краска оставит на тонких страницах
Столько слов и абзацев – читай и успей подивиться…
Эти буквы – зрачки осажденного осенью мира,
Увлекут и затянут…Карманные черные дыры,
Оглянулся – пропал, потерялся в теченье событий,
Не опомнишься вовремя – канешь бесследно, забытый
Даже теми, кто клялся, что помнит, и будет… Но все же…
Посмотри на строку - твой ли путь ей сейчас подытожен?
И на руки свои посмотри - отпечаталась краска…
Не пугайся. Подумаешь, пятна…Обычная маска
У тебя на лице ни на миг не должна измениться.
Это – мелочи. Вроде случайно упавшей ресницы.
Ты бы и не заметил, наверное, грязи на пальцах -
Молчаливых теней черных букв – этих вечных скитальцев,
Перешедших дорогу тебе (ах, плохая примета?!)
Задающих вопросы, но вовсе не ждущих ответа -
Кто мы есть, что мы здесь?
…Да, по сути, не так уж и много,
Типографская краска – и все… На ладонях у бога.
Линейный вид
