Я нам с тобой
придумала любовь
такую,
что страшнее наказанья,
чтобы понять
нелепость притязаний,
чтоб заморозить
бешеную кровь,
чтоб всё забыть:
отчаянье и ложь,
всё вытравить,
развеять и исправить,
и только память
о себе оставить,
и знать,
что ты в разлуке пропадёшь.
Но месть моя
не стоит ни гроша.
Ты – добр и мил,
и бесконечно нежен,
и взгляд твой –
равнодушно безмятежен,
сомненьями наполнена душа.
И мне одной
переживать беду.
Ты, однозначно,
не протянешь руку,
усвоив беспощадную науку –
не знать,
что я в разлуке пропаду.
Задрожала машина и стала,
Двое вышли в вечерний простор,
И на руль опустился устало
Истомленный работой шофер.
Вдалеке через стекла кабины
Трепетали созвездья огней.
Пожилой пассажир у куртины
Задержался с подругой своей.
И водитель сквозь сонные веки
Вдруг заметил два странных лица,
Обращенных друг к другу навеки
И забывших себя до конца.
Два туманные легкие света
Исходили из них, и вокруг
Красота уходящего лета
Обнимала их сотнями рук.
Были тут огнеликие канны,
Как стаканы с кровавым вином,
И седых аквилегий султаны,
И ромашки в венце золотом.
В неизбежном предчувствии горя,
В ожиданье осенних минут
Кратковременной радости море
Окружало любовников тут.
И они, наклоняясь друг к другу,
Бесприютные дети ночей,
Молча шли по цветочному кругу
В электрическом блеске лучей.
А машина во мраке стояла,
И мотор трепетал тяжело,
И шофер улыбался устало,
Опуская в кабине стекло.
Он-то знал, что кончается лето,
Что подходят ненастные дни,
Что давно уж их песенка спета,-
То, что, к счастью, не знали они.
Что она?- Порыв, смятенье,
И холодность, и восторг,
И отпор, и увлеченье,
Смех и слезы, черт и бог,
Пыл полуденного лета,
Урагана красота,
Исступленного поэта
Беспокойная мечта!
С нею дружба - упоенье...
Но спаси, создатель, с ней
От любовного сношенья
И таинственных связей!
Огненна, славолюбива;
Я ручаюсь, что она
Неотвязчива, ревнива,
Как законная жена!
Любовь неразделенная страшна,
но тем, кому весь мир лишь биржа, драка,
любовь неразделенная смешна,
как профиль Сирано де Бержерака.
Один мой деловитый соплеменник
сказал жене в театре "Современник":
"Ну что ты в Сирано своем нашла?
Вот дурень! Я, к примеру, никогда бы
так не страдал из-за какой-то бабы...
Другую бы нашел - и все дела".
В затравленных глазах его жены
забито проглянуло что-то вдовье.
Из мужа перло - аж трещали швы!-
смертельное духовное здоровье.
О, сколько их, таких здоровяков,
страдающих отсутствием страданий.
Для них есть бабы: нет прекрасной дамы.
А разве сам я в чем-то не таков?
Зевая, мы играем, как в картишки,
в засаленные, стертые страстишки,
боясь трагедий, истинных страстей.
Наверное, мы с вами просто трусы,
когда мы подгоняем наши вкусы
под то, что подоступней, попростей.
Не раз шептал мне внутренний подонок
из грязных подсознательных потемок:
"Э, братец, эта - сложный матерьял..."-
и я трусливо ускользал в несложность
и, может быть, великую возможность
любви неразделенной потерял.
Мужчина, разыгравший все умно,
расчетом на взаимность обесчещен.
О, рыцарство печальных Сирано,
ты из мужчин переместилось в женщин.
В любви вы либо рыцарь, либо вы
не любите. Закон есть непреклонный:
в ком дара нет любви неразделенной,
в том нету дара божьего любви.
Дай бог познать страданий благодать,
и трепет безответный, но прекрасный,
и сладость безнадежного ожидать,
и счастье глупой верности несчастной.
И, тянущийся тайно к мятежу
против своей души оледененной,
в полулюбви запутавшись, брожу
с тоскою о любви неразделенной.
Мне сказали, что я не умею мечтать,
Что мечты мои слишком простые.
Дескать, надо поставить на лоб мне печать,
Что извилины все выходные.
А лелеять мечту о полете ночном,
С ветром в крыльях и шепотом лунным,
Неприлично, как в баре ходить босиком,
Неудобно, позорно, безумно.
Мне сказали, что я не умею любить,
Что люблю слишком просто и честно.
Что в витрину музея меня заключить
Для людей было б очень полезно.
Ведь себя отдавать до последнего дня,
До последнего вздоха и взгляда,
Все равно, что сгорать от чужого огня
Непутево, без толку, чревато.
Мне сказали, что я не живу, а варюсь,
В своем мире, придуманном с ходу.
От надежд убегаю, от боли смеюсь.
На мираж поменяла свободу.
Но ослепнуть от счастья в сплетении рук,
Задыхаться от ласк мимолётных,
Двух сердец невзначай ощутить перестук,
Мне дороже сокровищ несчётных…
Линейный вид
