БАРАБАНИАДА - 1993. (СОВЕТСКОЕ КИНО, ДРАМА. HEVC)

[shurik_pronkin]

Рецензия 3

Как Антон Павлович Чехов любил каждого своего «маленького» разбитого героя, так и режиссёр Сергей Овчаров безразмерно любит своего маленького безымянного Барабанщика, неспособного защититься от наступившего 199… года в России. Немое действие своей упорядоченной хаотичностью постоянно подстёгивает информационный метаболизм зрителя, булгаковские морфийные фантазии переплетены с действительностью так туго, что легче распутать наушники, лежавшие в кармане, чем разобраться в фантастичности или реальности мелькающих на экране образов. Гонимый судьбой герой Александра Половцева сам является полым барабаном, внутри заполненным лишь гудящей пустотой, оживая лишь тогда, когда по нему ударит негодующий сосед с подушкой, браток в красных спортивных штанах или бывшие коллеги по исполнению музыкальных номеров на похоронах. В нём нет слов, нет текстов, а есть лишь бесцельное и безропотное блуждание в поисках своего места. И если в этих поисках придётся следовать за живым барабаном Страдивари, подаренным мертвецом, поднявшимся из гроба во время церемонии прощания, то почему бы и нет, хуже то не будет. И хочется бы приклеить к похождениям героя набивший оскомину штамп про «одиссею», но у спешившего домой мужа и его тысяч будущих последователей-блуждателей была цель, а у барабанящего перекати-поля цели нет, как её внезапно не стало на последующее десятилетие у целой огромной страны.

Овчаров не просто формально обозначает музыку одним из героев своего фильма, он делает её любовницей визуального ряда, проводником своих идей, врагом пошлости вербального общения обесцеленных людей. Право слово, когда за барабанщиком с крепкими подушками и нью-васюковским шахматным задором гонится весь контингент разбуженного им общежития, то легко представить слова, которые могли бы сопровождать эту погоню. Но вместо грязи звучат воздушные переливы моцартовской Симфонии №40 и вот сама сцена уже обретает новые цвета. И все они – тяжеловесный Брамс, волнующий Глинка, Бетховен и Мусоргский, Верди и Минкус, следуют за героем, пытаясь привести его в Вечность, в которой находятся сами. И дав классикам говорить за людей, Овчаров в какой-то мере даже делает последних лучше, их даже самые грязные эмоции становятся чище и пронзительнее, а минуты молчания и кричащие опаленной грустью глаза несчастного клоуна доносят конфликт в нужной для восприятия форме.

Фильм легко мог перейти ту грань, за которой начинается навязчивое выжимание эмоций со стенаниями о судьбах, ценах за ошибки, воздушных булках, которые мы потеряли и прочему переливанию сока в стакан. Вместо этого он любит своего Пьеро, несущего свой сизифов барабан в вечном поиске чего бы покушать и как остаться в веках. Бесцеремонное в своей чуткости, кричащее без слов, кино, распоряжающееся гуманистическими посылами очень тонко и разборчиво. И возмутительно прекрасный Александр Половцев, который в любое другое время стал бы королём независимого кино на долгие вперёд, но в те смутные годы барабан повёл его совсем по другим дорожкам.