[shurik_pronkin]

Рецензия 2

Как сказал явно 'в запале' кто-то из западных киношников - 'Диалог убивает кино'! А ведь это вполне себе аксиома, слово и в правду способно разрушить визуальный образ, при том что оно безусловно может также его и родить. Но тут парадокс масштаба 'яйцо-курица', а о бесконечности пусть воркуют смертные с учёными степенями, пространство оперирует абсолютной свободой, а история кино по факту рождения ставит лишь один вопрос - родилось ли оно инвалидом? Или фонограмма - это параллельный подвид, как те мелкие существа, что живут на коже и в теле более крупных животных...

Режиссёр Сергей Михайлович Овчаров - последний русский сказочник-интерпретатор, ведь и Лесков, и Салтыков-Щедрин, да что там, сам Чехов - это вполне себе былинные сказители-гусляры второй половины 19-го века. Россия - это вообще страна, где любые поверья и придания становятся такой ядрёной былью, что трудно поверить во всё происходящее, не перекрестившись.

Фильм 'Барабаниада' из числа тех лент-призраков, которые похоронила 'ельцинская эпоха', он как-то тихо тогда 'отгремел', чтобы звонко отдаваться могучим эхом в быстро сменяющемся настоящем. История простоватого барабанщика похоронного оркестра превратилась в гомеровский эпос-скитание по безбожной нищете и безбрежной разрухе России 90-х. Скрестив народный лубок и слэпстик периода немого кино, Овчаров получил такой гибрид формы, аналогов которому в мировом искусстве попросту нет.

Вернувшись в исходную точку - в первобытность человека, в ритм жертвенных там-тамов, в дозвуковое кино, режиссёр очень точно отрефлексировал время после распада СССР. Ноль... - новая страна, новые 'людоедские ценности', новая форма 'продажной жизни' и на фоне всего этого несмелый ненужный человек, очередной Идиот, Гамлет, Христос...

Начало 90-х в ленте Овчарова выглядит то как начало голодных 20-х, то как синтетический постапокалипсис третьего тысячелетия. Новая демократическая реальность населена бомжами, ворами, накаченными молодчиками в трениках, дядями в кашемировых пальто с барсетками, рвачами-пограничниками и мусорными свалками, через всё это, 'оловянным болванчиком' пробирается в новое светлое далёкое главный герой в отрешённом исполнении замечательного Александра Половцева (ему бы в пору стать Бастером Китоном русского арт-хауса, но он как известно выбрал коммерческую роль мента Соловца и рекламу детских соков).

Вторым главным героем фильма явился собственно сам барабан 'Страдивари'. По сути одушевлённый предмет, он являлся герою то домом, то столом, то телевизором, то стиральной машиной, то резво бросался от него вскачь, на что-то обидевшись, то зазывающие манил куда-то вперёд. И как же здорово построен в картине звуковой ряд, будучи немой, лента Овчарова, бесконечно наследует элементы дозвукового экрана, вместо синхронной фонограммы тут звучат шедевры классической музыки, словно живые оркестры в кинозалах 10-20-х годов. Например тому, как вкраплена в иную сцену 'Сорока-воровка' Россини, позавидовал бы сам Кубрик. Кстати, перекличка с великим американцем в этом фильме обычное дело: хроника барабанящих африканских племён в начале ленты и монтажный переход от прошлого через рок-установку ('барабан'='чёрный монолит') в настоящее.

По словам самого режиссёра, эта мифическая русско-народная трагикомедия должна была завершаться сценой самоубийства героя, в которой висящей на верёвке музыкант пытался выбраться из петли, осознав всю бессмысленность своего поступка, а оживший барабан то откатываясь, то вновь подкатывая под ноги героя, оставлял бы финал открытым.