[tianwan]

1794

Возник заговор.
Просто «неподкупный» всех достал.
Кстати, насчет «неподкупности». Ну конечно, сам лично Макс такой презренной вещью, как деньги, просто не интересовался. Власть – вот вещь, которая для него затмевала все. Любопытны возражения Робеспьера на обвинения в тиранстве: «Если бы я им был, они бы ползали у моих ног, а я бы осыпал их золотом, я бы обеспечил им право совершать всяческие преступления, и они были бы благодарны мне». Но разве было не так? Разве не обеспечивал глава Комитета Общественного Спасения колоссальных возможностей для обогащения членам этого комитета? Разве не раболепствовали депутаты перед «неподкупным»? Разве не были обеспечены правом совершать всяческие преступления комиссары, коммунары и прочая рев. сволочь, достаточно было им поклясться именем Робеспьера? Только вот насчет благодарности он глубоко неправ: никогда подданные тирана, какие бы выгоды они не получали от своего холуйства, не будут благодарны хозяину.
Разумеется, никаким «контрреволюционным» этот заговор не был. Никому в голову не могло прийти отменить Конституцию, отменить права и свободы, оплаченные такой кровью. Люди просто хотели убрать обезумевшего тирана и его приспешников.

Короче, на заседании Конвента предъявили обвинение и арестовали несколько человек. Неадекватность Робеспьера проявилась и тут. «Республика погибла! Настало царство разбойников!» - подлинные слова тирана после ареста. И ведь наверняка искренне произносил.
Ну, что республика = Робеспьер для него – эти слова главного понтифика «верховного существа» уже не удивляют. Но что, оказывается, весь остальной Конвент – разбойники… Что ж он столько лет выпендривался перед этими разбойниками, с речами выступал, почести, овации и прочий фимиам принимал? Дантону, Демулену, Марии-Антуанетте не постеснялся головы отрубить, а вот этим вот разбойникам ну никак не смог.
К тому времени бардак в Париже достиг того уровня, что каждый творил, что хотел. Несколько неарестованных сторонников Робеспьера собрали толпу и освободили «неподкупного» и его компанию. Вожди решили отсидеться в здании Коммуны. Но толпа тем и отличается от организованных граждан, что не может действовать постоянно.
К ночи толпа рассеялась, граждане же, напротив, организовались и захватили здание Коммуны вместе со всеми, в нем находящимися.
Робеспьер, не моргнув глазом отправлявший тысячи людей на смерть, попытался застрелиться. Ручонка дрогнула, и «неподкупный» раздробил себе челюсть. Робеспьер-младший сиганул в окно, чего-то там себе поломал и убежать не смог. Прочие типа Сен-Жюста и Кутона молча и безропотно сдались.
Назавтра всю эту камарилью в полном соответствии с их же законом (и это было последнее применение данного закона, сразу после этого закон отменили) гильотинировали.
Кровавая вакханалия последних лет остановилась. Настал «термидор».
Конечно, среди пришедших к власти термидорианцев были коррумпированные негодяи (и немало). И народ, пожалуй, лучше жить не стал. Инфляция, спекуляции, народные восстания против голода и нищеты – все это было. Хотя деревня в целом поддержала термидорианцев хотя бы за то, что те отменили реквизиции урожая. И поддерживала все последующие власти, если те не покушались на «землю и волю».

Ну вот, в общем-то, и все о Робеспьере. Окончание его карьеры очень похоже на сказку Чуковского о тараканище. Все боялись это чудовище, но когда в течение 24х часов с ним было покончено, такое впечатление, что это была просто «жидконогая козявочка».
...