![]() |
ДМБ (2000) HEVC
Фильм "ДМБ" (2000) — это российская комедия, ставшая культовой и приобрела значительную популярность среди зрителей. Режиссером картины выступил Александр Рогожкин, а сценарий написали Александр Рогожкин и Сергей Соловьев. Действие фильма разворачивается в 1990-х годах и основное внимание уделяется группе молодых призывников, которые проходят службу в одной из воинских частей. Главный герой, Михаил "Миха" Григорьев (в исполнении Александра Яценко), попадает в армию и сталкивается с различными трудностями и абсурдными ситуациями, характерными для военной жизни. Фильм показывает, как солдаты пытаются адаптироваться к строгим условиям службы, сталкиваются с комичными и порой абсурдными ситуациями, а также взаимодействуют с командирами и друг с другом. Сюжет наполнен юмором, ироничными диалогами и яркими персонажами, каждый из которых имеет свои особенности и характер. В фильме затрагиваются такие темы, как дружба и товарищество — несмотря на трудности, солдаты становятся настоящими друзьями; абсурдность военной службы — многие ситуации выглядят комично и нелепо; преодоление трудностей — герои учатся справляться с трудностями и находить радость в повседневной жизни. "ДМБ" отличается легким и юмористическим стилем, что делает его доступным для широкой аудитории. Фильм стал особенно популярным среди молодежи и был воспринят как ироничный взгляд на армию и жизнь солдат. Он оставил заметный след в российской культуре, и его цитаты стали популярными среди зрителей. "ДМБ" — это не просто комедия, а фильм, который отражает реалии жизни и служения в армии, подчеркивая важность дружбы и человеческих отношений в сложных условиях.
|
Крылатые фразы:
— Пациент, вы деньги принесли? — Простите, а зачем вам столько галоперидола? — Я его натурально съем, и меня повезут в дурдом. — Но зачем?! — Не плющит меня в солдаты идти. Сложный был год: налоги, катастрофы, проституция, бандитизм и недобор в армию. С последним мириться было нельзя, и за дело принялся знающий человек — наш военком. Он собрал всех тунеядцев, дураков и калек в районе, даже глухих определил в погранотряд «Альпийские тетерева». Столько лет уже прошло, а они ещё где-то чудят! — Есть такое слово: «Надо»! — А я тогда присягу принимать не буду! — Эх, дружок, молод ты… Не ты выбираешь присягу, а присяга выбирает тебя! Прапорщик, запишите эти простые, но в то же время великие слова. — Мам, я не хочу идти в солдаты… Я боюсь. — Ну, надо звать дядю Витю из Ерденева. Он зоотехник, он знает, как в армию не ходить. Жизнь без армии — это всё равно, что любовь в резинке: движение есть, прогресса нет. — Толя, что же ты всю нашу работу пожёг? — Я не нарочно. Эксперимент это был. На предмет рационализаторского предложения. — А нельзя было хотя бы бухгалтерию со столовой оставить? — А чё это? — Сегодня получка должна была быть. — Я не подумал. — Не подумал! Теперь думай, как с первым поездом в войска укатить — а то засадють в клетку, как жирафу. В человеке всё должно быть прекрасно: погоны, кокарда, исподнее. Иначе это не человек, а млекопитающее. Зинаида! К маме, с чемоданами! А вы, молодой человек, наденьте брюки — и ко мне с зачёткой. Потом — в армию. Годы у вас подходящие. Есть разные люди: одни Родину от врага защищают, другие жён своих педагогов за сиськи по институтам таскают. И те, и другие могут быть солдатами, только первые уже солдаты, а вторые — ещё нет. Понимаешь, Чебурашка-У-Которого-Нет-Друзей, я галоперидолу скушал, а меня в армию тянет всё больше и больше. Что же мне делать, Чебурашка-У-Которого-Нет-Друзей? Природа — не храм, и уж тем более — не мастерская. Природа — тир, и огонь в нём надо вести на поражение. — У нас убеждения. — Какие такие убеждения? — Мы веруем в Господа нашего, Говинду, а он нам в людей стрелять не велит. — Всё, вы нам подходите. И говинда ваша ничего. Жидковата, но ничего. И стричь вас опять же не надо. И люди вы, видно, выносливые: 4 часа «Харе Кришну» орать — это не каждый сдюжит… Пойдёте в химвойска. — Что, гражданин, не спится? — Не искушай, орёл, без нужды. Мы хотим с Чебурашкой-Который-Ищет-Друзей служить в артиллерии! — Нет препятствий патриотам! Нет, военный — это не профессия. Это половая ориентация… Да, жизнь — это колода карт. Мне было душно от мира. Мир ко мне симпатий тоже не испытывал. Надо было сделать выбор. В монастырях не давали курить, в тюрьмах — пить, оставалась армия. Армия — прекрасная страна свободы… и от мира, и от себя. — Надо ему указательный палец отнимать. Без указательного пальца в солдаты не берут, потому как стрелять нечем. Предлагаю циркулярку. Но если на дому, то и кусачками можно. — Как же я без указательного пальца, дядь Вить, жениться-то буду? — Чё ты с женой указательным пальцем делать будешь? — Ну, я точно не знаю, я человек ещё молодой… Сынок, будь мужчиной, как твой пропавший без вести отец. — Что, солдат, ссышься?! — Так точно, ссусь! — Ну это, солдат, не беда! Такая сегодня экологическая обстановка. Все ссутся… Я ссусь… И даже главком пысается, бывает, — но по ситуации! Что ж нам из-за этого, последний долг Родине не отдавать? Твой позорный недуг мы в подвиг определим: пошлём в десантники. Там ты ещё и сраться начнёшь. Чао, Буратины! Можете даже писать мне письма «до востребования». Меня зовут «Себастьян Перейра, торговец чёрным деревом». Шутка! В отличие от всех остальных в армию я пошёл по духовным соображениям. — Мужики, а где тут берут в «морские котики»? В стройбат у меня нет никакого настроения — с детства не выношу бесплатного физического труда. — А ты чё, «косить» не будешь? — Смешные вы люди! Зачем же я тогда сюда приехал?! «Косить» дома надо… Хотя, это на любителя… Я вам советую: бутылку разбейте – и стекла нажритесь. Верное дело. А я лично е́ду в армию на халяву здоровья и знаний набираться. — Э-ка тебя тыркнуло! Ну на, выпей, может отпустит. — Дежурный придёт — там разберёмся. Шмалите, друзья, сколько хотите. У Чебурашки-Который-Ищет-Друзей парники. Нет, Марина, к Баринову на день рождения не ходи. И к Толяну — не ходи. А к тёте Вере — ходи. У меня сеструха рожает от завцеха. — Внучки́, пуля — дура, штык — молодец! — Не рви, дед, глотку, угости лучше. — А как же! Только здесь бабка не достанет, не унизит гвардейца. Молчать! У меня ваш маршал под Кёнигсбергом сортиры чистил, пока я тараном эсминец брал за чекушку! 8 машин положил, а на мне — ни царапины. Даёшь Беломорканал! За родину! За победу! Хлебай, унучки́, ханку! Лютый дед! Таким дедам надо памятники чугунные на вокзалах ставить, а не руки ремнями вязать и никак уж не в вытрезвитель сдавать. За деда, чудо-богатыря. Взятку предлагал… Но не дал. — Какой хитрый человек! — Чё спрашивал-то? — Я не понял… — А-ааа, плохие у вас дела, товарищ призывник. — А у кого они сейчас хорошие? — У вас дела не просто плохие, а ещё хуже. — Чем раньше? — Гораздо. — Кошмар! — Кошмар. — Что будем делать, товарищ контрразведчик? — Будем помогать соответствующим органам выявлять неблагонадёжных элементов в армии. — Я как раз одного такого знаю. — Побожись. — Чтоб мне пусто было! … У дежурного офицера — газы. — Поподробнее: какие газы, маркировка, производные? — Газы — сугубо удушливые. Производные: копчёная колбаса, сыр «Волна», лимонад «Колокольчик». Срок годности истёк! Как из туалета выйдет — полчаса зайти невозможно: глаза режет! А сам, соответственно, употребил допинг. Вами весь пункт провонял! — Да, о чём разговор?! Пошлите меня куда-нибудь в горячую точку. Снайпером. Я очень усидчивый. — Что-то такое мы вам и прописали. А заодно и вашему другу. У меня после этих слов упало… Максуд, как я восхищаюсь твоим умом и мужеством! К тебе доллары так и липнут.… В который моментально включились все оставшиеся у меня на руках средства сирот Алиевых. — Ты не гони на мой желудок. Я в детстве подшипник переварил. — Он ещё и идиот… — Нам так и не удалось выяснить, как то́рмоза зовут! — Напишите в приписном: «Федя». У него морда толстая, ему пойдёт. — Тебя как, «Федя», зовут? — Зовут меня Анатолий Васильевич Пестемеев. Я слесарь-инструментальщик… четвертого разряда. — А чё ты им-то имя не назвал? — А чё их баловать!? Сами документы потеряли. Пусть ищут. Товарищи призывники! Надо понимать всю глубину наших глубин. — Военный, а нам оружие дадут? — Триста тридцать пять… Знаю я там по дороге одно место — с офигенными циркулями!.. — Что будем кушать, мальчики? — Я — много. Оливье и майонеза побольше. У нас в столовке хорошую оливье давали много. Однажды я даже в обморок упал — накушался. Меня мастер домой нёс. Труа́ бутель де водка́а, авэк плези́р. — Мадемуазель, Вы прекрасны! — Как Эдита Пьеха? — Определённо! Можно я вас мягко потрогаю за талию? — Но талия гораздо выше. — Разве это сможет стать препятствием для наших чувств? — Это не может, но вот тот мужчина в галстуке за третьим столиком — может. — Почему? — Потому что это мой муж, Григорий Саввич Топоров — серебряный призёр чемпионата Европы по метанию молота. А вас как зовут? — Зовите меня просто: Элвис Пресли, поэт-песенник. Я, конечно, не против, если вы этого гидроцефала спеленаете… — Армии солдаты нужны. В армии без солдат абсурд и коррупция. Щас урегулируем. С присущей всем армейцам смекалкой майор налил два стакана водки. Один он заставил выпить прапора, а другой стакан офицер употребил сам. Прапор выпил… и опал, как озимые. — Мальчики, не желаете продажной любви? — Я тебе сейчас лицо обглодаю. — Хочу пи-пи… — Ёлки-палки, военный! Тебя в спешке делали. Вся твоя жизнь — реклама безопасного секса. — Командиры в кустах не слабятся! — Давайте его на вокзал отведём. Чё ему страдать? Пусть поссыкает… — Он вошёл в кабинку и заперся там навсегда. — Выходи, а?.. Может, ему плохо? — Хорошо ему! Смирна-а! Командир выходит! Сарынь на кичку! Этот прапор глубоко невоспитанный тип. Да что там невоспитанный! Дикий прапор! Пока я его за левую туфлю тащил, то отчего-то представлял, что в этот момент на другом конце города в моей съёмной квартире дико тоскуют по мне братья Улугбек и Максуд. К гадалке не ходи! Ладно, заноси. Но! В коридор героя не отпускать — у меня ковры. С верхней полки пердел проказник-прапор, а мы мечтали о подвиге. — Будешь ты, «Федя», Бомбой… — Почему Бомбой? — Потому что вспыльчивый… Ты, Владик, будешь Штык — потому что стройный… А я буду Пуля — потому что в цель! — Если в «горячую точку» пошлют — наградят звездой, квартира без очереди, и, конечно, везде без очереди. — А если ногу оторвёт — то в собесе деревянную дадут, попугая-матершинника и чёрную метку. — Жениться кого-то везут. С цыганами и кордебалетом. — Обожаю кордебалет… — А про этого «кого-то» в газете «Гудок» писали. Что он наркотиками торгует через ларьки «Союзпечати». — Красиво жить не запретишь… Наш священный долг — защищать Родину и соблюдать правила личной гигиены! Иначе всё у нас пойдёт через жопу. Поэтому для более эффективного следования в часть мы должны сесть в автобус… и проследовать в часть. Пьяница-мать — горе в семье. — А вы помните, что вчера товарища генерала за погон укусили? — Не согласен. Что погулять мог — да. Цыгане, тем более. Мы должны иметь некоторый гражданский отдых. Но чтобы генерала, да еще за такое место? Нет! Отставить! У нас субординация и выслуга лет! За мной! Это не овощная база, товарищ призывник. Это то место, где вы интересно и чрезвычайно увлекательно проведёте ближайшие два года. А это чувак с плаката «Не хватайся за оголённый провод». Здесь нам кушать не дадут... Я сказал проще: «Полное говно!» Без свадьбы только мухи женятся. — Это вам не это! — Понятно! |
Пришивайте подворотничок к воротничку.
— А мы не умеем. — Никто не умеет… Дело не в умении, не в желании, и вообще ни в чём. Дело в самом пришивании подворотничка. — Тому, кто это придумал, надо в голову гвоздь забить. — Я его презираю… Армия — не просто доброе слово, а очень быстрое дело. Так мы выигрывали все войны. Пока противник рисует карты наступления, мы меняем ландшафты, причём вручную. Когда приходит время атаки, противник теряется на незнакомой местности и приходит в полную небоеготовность. В этом смысл, в этом наша стратегия. — Ещё немного, и я сойду с ума. — Я уже сошёл, у меня глаз дёргается. — А я себе палец пришил! После бани прапор, в качестве первичного ознакомления с местом несения службы, показал нам установку запуска межконтинентальной ракеты. — Это, бойцы, секретный объект. И Бомба тут же наступил в собачью какашку. — Отсюда, ребятки, наша Родина диктует свою непреклонную волю остальному мировому сообществу. — Может, бахнем? — Обязательно бахнем! И не раз! Весь мир в труху!… Но потом. — Как там, на гражданке? Бабы есть? — Практически нет, сами удивляемся. — Скажите, военный, а где у вас здесь буфет? — Вопросов нет. Дайте меню. — Я сам меню. Булка с маком, баба с ромом, эклеры, сигареты «Прима», вода «Колокольчик». — А кофе? — Кофе только офицерам. От кофе нервы. Приказ генерала. Видите этих прекрасных парней во главе со старшим сержантом Лавровым? Им ноги мыть по сроку службы не положено, а чистоту они любят. Будете им портянки стирать с детским мылом: дембеля микробов боятся. Порву, как тузик грелку. Прикольно… Могло быть и хуже. — Ну чё, ду́хи поганые?! Будем служить как положено или будем глазки строить? — Будем! Дух рано или поздно становится дембелем, а перед дембелем лежат все мечты! Потому что любят его очень — и здесь, и там. В пожарные берут, и в милицию. Там курорты от профсоюза, бесплатный проезд на автобусе. Девки с дойками так и плачут по дембелю… Потому что дембеля больше в армию не берут. — Джигит, иди сюда! — Чего? — Ты маму любишь? — Маму люблю. И тётю Таню люблю. И Олю Крымову люблю, она у нас на заводе в ОТК работает. — А деньги любишь? — Очень. — Тётя, а «Наука и жизнь» есть? — Наука есть, а жизни нет. У меня мужик прошлой зимой застудился на рыбалке. Теперь так — не супруг, а сувенир. Только усы стоят. Если бы не вы, солдатики, хоть плачь. Пойдём, щекастик, ко мне в подсобное помещение, я тебе барбарысок насыплю. — Нет, вы уж лучше дайте «Технику — молодёжи». — Гера, ты здесь? (Гера, в прострации) — Я здесь, я там, я всегда… — Кто ж так с каптёром разговаривает? Смотри, как надо: чужое! халява! взять-взять! (Гера по-грызунски клацает зубами и резко открывает глаза) — Что будем пить, девочки? Для хороших людей армия — родная мать, а для плохих — тёща. Тут Улугбек сделал трагический промах: вытащил деньги наружу, от чего потерял сознание и передние зубы. — Слышь, а у тя много долгов на гражданке? — Где-то на пароход… — И чё, типа, они все сюда приедут? — К гадалке не ходи. — Ты, дух, правильный военный… — Мы с тобой в портянках от Версаче домой уедем… Тут в лазарет заходила медсестра. Я её потрогал и лишился покоя. Такая сладенькая: ушки красненькие, носик в угрях, жопа толстая и шершавая, как ананас… Валькирия! — А кормят здесь как? — Сухари и вода. — Вот те на! Товарищ дембель, а когда нам кушать дадут? — Никогда, товарищ дух — это армия… Есть ещё волшебная русская традиция: оставлять на могилах усопших разного рода свежие продукты и напитки. — Мне всегда задают три вопроса: почему я в армии, сколько мне лет и отчего у меня волосы на груди окрасились. Начну с последнего: волосы у меня на груди окрасились, потому что я пролил на них ракетный окислитель. Лет мне двадцать девять, скоро юбилей. А в армии я потому, что меня жена с тёщей хотели в сумасшедший дом отдать — за убеждения. — …Видишь суслика? — Нет. — И я не вижу. А он есть! — Здесь такие замечательные склепы. Прошлый век, чугунное литьё. — Обожаю склепы. Обожаю чугунное литьё. Какой Вы ненасытный, гардемарин. Надышаться можно только ветром… Бывайте, ихтиандры хуевы! Я — чёрный дембель, твою мать! Такая вот армейская драма — Шекспир и племянники. Тут хоть вывернись, а всё идет по накатанному сюжету: и жизнь, и слёзы, и любовь. Не ко сну сказано. В воздухе носился страшный дух праздника. Мать моя женщина! Кого же батя тиранить будет? Деньги — брызги! — Беркут! К тебе можно в бане спиной поворачиваться! Повторим? — Говно вопрос! — Авиационный, без осадка… — Ракетный. Лучшее — детям! — Американским! — Как с йети быть? — Ети? Надо чаще мыть. — Да нет, я про снежного человека. — А-а! А это надо с контр-адмиралом посоветоваться, он Атлантиду видел. — Талалаев! Ты здесь прекращай всякие испытания… Свинёнок твой мутантом оказался. Глаз мне подбил и кортик отобрал! — Учтём! Солдаты! Вы знаете, что я вам могу сказать, и я знаю, что вы мне можете ответить. Короче, служите! Генерал раздал всем автоматы. А кому не хватило — сапёрные лопатки. Что наша жизнь? Игра! А самая азартная игра начинается тогда, когда на кону, как минимум, твоё здоровье, но ещё прикольней — если жизнь. Можно давать в прикуп. Вот взять меня — кем я был? А кем я стал? Мягко говоря, всем! А почему? Да потому что я — русский солдат! А русский солдат никогда не сдаётся. Один хрен ему терять нечего. Это и есть наша главная военная тайна. |
|
Часовой пояс GMT +3, время: 23:33. |
Powered by vBulletin® Version 3.8.2
Copyright ©2000 - 2025, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot